В начале была сальса. Она покорила меня сразу и бесповоротно: зажигательной ритмикой, завораживающе пластичными движениями пар и удивительной, какой-то ядерно-солнечной энергетикой. Потом я узнал, что появлению этого яркого музыкального и танцевального жанра, покорившего не только меня, но и миллионы людей во всем мире, мы обязаны Кубе. Именно в музыке и танце жители Острова Свободы, исторически привыкшие за эту свободу бороться, ощущают себя по-настоящему счастливыми.
В начале была сальса. Она покорила меня сразу и бесповоротно: зажигательной ритмикой, завораживающе пластичными движениями пар и удивительной, какой-то ядерно-солнечной энергетикой. Потом я узнал, что появлению этого яркого музыкального и танцевального жанра, покорившего не только меня, но и миллионы людей во всем мире, мы обязаны Кубе.
Именно в музыке и танце жители Острова Свободы, исторически привыкшие за эту свободу бороться, ощущают себя по-настоящему счастливыми. Они умеют отдыхать и веселиться, брать все самое лучшее здесь и сейчас, оставляя тяготы жизни на ее обочине. “Эчале сальсита!” – “добавьте огоньку!” – говорили в таких случаях на Кубу, и с головой окунались в сказочный мир своего горячо обожаемого танца. И в наши дни са́льса (исп. salsa — «соус») – не просто народный танец, а скорее образ жизни кубинцев. В любой из многочисленных российских школ сальсы вам непременно скажут на первом занятии о том, что кубинцы не танцуют – они общаются!
Вскоре, во время своей первой поездки на Кубу, я смог в этом непосредственно убедиться. Вечером в день прилета я прогуливался в центре Гаваны и немного заплутал в многочисленных узких улочках в районе университета. Мой растерянный взгляд, метавшийся от карты к окрестным зданиям и обратно, был участливо воспринят двумя кубинками. Сандра и ее 17-летняя дочь Хайди, как и большинство их соотечественников, не понимали по-английски, а я, увы, по-испански. Постоянно обращаясь к моему простенькому русско-испанскому разговорнику, мы вместе двинулись в сторону, как я полагал, знаменитой набережной Малекон. Но пройдя буквально минут пять, Сандра взглядом пригласила меня войти в подъезд какого-то внушительного вида старинного дома. Секунду помешкав, я стал подниматься за ними по крутой и плохо освещенной лестнице, припоминая на всякий случай все, что говорил мне гид про осторожность во время индивидуальных прогулок…
Однако мои опасения были совершенно напрасны – через минуту мы оказались в просторной и уютной гостиной их квартиры на верхнем этаже этого дома. И моя память охотно воспроизвела из пропитанных Интернетом глубин совсем другую информацию, о необыкновенном гостеприимстве кубинцев, которые запросто могут пригласить чужестранца в собственный дом. В данном случае смысл такого широкого жеста заключался в том, что только глава семейства владел английским. Его в этот момент не было. Сандра позвонила мужу и буквально на пальцах объяснила мне, что придется подождать минут 20. С верхнего этажа, выделенного благодаря перегородке (потолки в таких старых гаванских домах выгодно отличаются даже от собратьев в московских «сталинках»), спустился их 7-летний сын Марк Антоний, и я оказался наедине уже с тремя новыми знакомыми. Повисла некомфортная пауза, которую я пытался прерывать с помощью своего разговорника, но выручал он слабо. И тут Хайди очаровательно улыбнулась и находчиво вопросила: «Сальса?»
«О, си, кларо – сальса, буэно!» – выдал я почти все, чем устойчиво овладел во время 12-часового перелета, перемежая чтение бортового журнала «Аэрофлота» и разговорника. Дескать, да, сальса – это здорово! Тогда Хайди включила музыкальный центр, и зазвучала та самая музыка, которая, собственно и привела меня на Кубу. Девушка поднялась и… пригласила меня танцевать – прямо в гостиной! Надо признать, что это был первый в моей жизни мастер-класс по сальсе, о которой я знал прежде чисто теоретически, как восхищенный зритель. Этот необычный танец посреди комнаты в центре Гаваны, поощряющие аплодисменты Сандры и Марка Антония, их живая реакция на происходящее ввели меня в настоящий коммуникативный транс. Такого огромного удовольствия от общения с носителями иной культуры и языка я раньше не испытывал.
Пришедший минут через 40 (кубинская привычка опаздывать неизменно дает серьезную фору русской) папа по имени Тони застал меня уже в полном забвении насчет изначальных поисков Малекона. Мы сели за стол, выпили чаю и проговорили все вместе еще как минимум пару часов. Выяснилось, что Тони неоднократно бывал в России, когда ходил мотористом на корабле, и помимо Москвы и Санкт-Петербурга знает Новороссийск. Теперь он на пенсии в связи с производственной травмой. Жена домохозяйка, сын школьник, а дочь собирается поступать в Гаванский университет, неподалеку от которого они и живут. При расставании тем вечером Тони торжественно объявил мне и тут же перевел своему семейству, что отныне я их хороший друг, которому рады в любое время года и суток. Мы тепло попрощались, я сел в заказанное ими по телефону такси (благодаря чему тариф снизился вдвое) и вернулся в свой отель, – наутро мне предстоял переезд в Варадеро, откуда наша группа через несколько дней возвращалась в Россию.
Минувшей весной, во время моей второй поездки на Остров Свободы, я снова заглянул в гости к семейству Мартинесов. Будто и не прошло года, – те же радушие и улыбки, долгий разговор по душам. К сожалению, я продвинулся в испанском не дальше, чем Тони или, тем более, Хайди в английском. Сдавая в это время экзамены на медицинский факультет (самый популярный у кубинской молодежи), она обещала мне, что сразу после поступления в университет погрузится в изучение самого могучего после русского. А я пообещал, что не менее ответственно возьмусь за язык Фиделя, Че Гевары и Хосе Марти. И хотя до курсов испанского я пока так и не дошел, сальсой я сразу по возвращении занялся весьма основательно. Забавное совпадение – преподает в нашей школе латиноамериканского танца кубинец по имени Тони, уроженец солнечной Гаваны!
На фотографии Олег Мосеев с бразильской тележурналисткой Кассандрой.
(Продолжение следует…)
