Лера сдала ЕГЭ на 300 баллов, а потом отчислилась из вуза. История о поиске себя
19 июня, 2024.
Вероника Словохотова
Как стать лучшей ученицей, если у тебя тройки
Фото: Жанна Фашаян
Лера Лебедева в прошлом году получила 300 баллов на ЕГЭ. Свои первые работы по литературе она писала на тройки, потому что у нее был один из самых сильных и строгих учителей в Москве. Как Лере удалось стать лучшей выпускницей своего класса, куда она поступила и почему в итоге отчислилась — читайте в интервью «Правмиру».
«Мне сложно жить по графику»
— Давай вернемся в начало 11-го класса, когда ты сидишь и думаешь: «А что дальше-то делать?»
— Честно говоря, по сей день об этом думаю (смех)! На тот момент я выбирала предметы, в которых я была наиболее сильна, а это русский, литература и английский. Я училась в гуманитарном классе. Разумеется, выбирать обществознание или географию не очень хотелось, потому что мы изучали их на базовом уровне.
Родители настояли, чтобы я пошла к репетиторам — больше для их успокоения. У меня не было не то что желания или потребности заниматься… Просто я так не думала. Я не была уверена, куда именно хочу поступать, и не знала точно, чего ожидаю от самой себя.
Один раз в неделю я занималась с репетитором по литературе, один раз — по русскому. По вторникам у нас был факультатив по подготовке к ЕГЭ с моей классной руководительницей, и я его периодически посещала. Но стоит учесть, что в целом к 11-му классу мой уровень знаний уже был хороший, оставалось только поднатаскаться на формат.
— Ты составляла себе план? Допустим, в день надо столько-то заданий прорешать, такие-то сочинения написать.
— Я пыталась его составить в самом начале года, но как-то не сложилось. Я очень люблю спонтанность, поэтому мне сложно жить по графику. И занималась я в основном в свободное время.
По литературе я писала сочинения только к занятиям с репетитором. Каждую неделю — четыре маленьких сочинения. Мы их проверяли, обсуждали. Я выработала для себя шаблон и знала, что вот так буду писать и на экзамене: первое предложение будет вводное, потом будет тезис, я буду чем-то его доказывать, приводить литературный прием. То есть я придумала себе систему. Расширенную версию использовала для большого сочинения, но ничего нового там не появилось, просто тезисов стало больше.
Часто мы решали варианты ЕГЭ по русскому вместе с братом, потому что он в тот год решил пересдавать и перепоступать в другой вуз. Я самостоятельно повторяла какие-то правила, с репетитором мы в основном тоже решали варианты — если были ошибки, то мы их разбирали. Разумеется, раз в неделю писала сочинение по русскому, чтобы отточить ту же самую систему, как и по литературе.
«Я же у вас плохо училась»
— Ты училась в 67-й школе, причем у одного из легендарных московских учителей — Эдуарда Львовича Безносова. Как это было?
— Я очень его боялась!
— Я бы у него получала одни двойки.
— Я тоже так думала, и поначалу так и было. Сейчас, когда прихожу к нему в школу, мы что-то обсуждаем, я ему каждый раз говорю: «Ну я же у вас плохо училась». Он это отрицает: «Ты всегда была хорошей ученицей».
В 8-м классе я каждый урок воспринимала как экзамен. Мне было безумно страшно, если он меня спросит или вызовет к доске. Мы тогда первый год начали углубленно изучать литературу, а в средней школе литература не виделась чем-то серьезным.
Больше всего меня напугали верификации. Это такой вид сочинения, я бы сказала: Эдуард Львович давал цитату критика по какому-то произведению, и ты на основании теории, которую разбирали на уроках, должен либо подтвердить эту цитату, либо опровергнуть.
Я совершенно не понимала, что от меня требуется, и свои первые работы всегда писала на тройки. Наверное, весь секрет в том, что системы как таковой нет: каждый выбирает тот формат, в котором ему удобно писать. От этого каждая верификация получалась разной.
— И не спишешь ниоткуда.
— Конечно. Когда ты читаешь цитату критика, ты должен понять, какие основные аспекты произведения он затрагивает. Он говорит, предположим, что писатель обличает нравы чиновничества. И тогда ты пишешь, по сути, сочинение на эту тему, а в конце можешь сделать небольшую вставку, что ты согласен с критиком или нет. Была у меня одноклассница, которая всегда получала отличные оценки за верификацию, и я поражалась. Мне это казалось чем-то нереальным.
— Каково быть троечницей?
— До 7-го класса я училась хорошо, по литературе — особенно. А тут мне было безумно стыдно, я даже не рассказывала своим родителям, хотя они никогда не ругали меня за оценки. Я сама себя корила. Потом всех перевели на дистант, учиться стало тяжелее, а еще получилось так, что я в то время жила с подругой. Разумеется, нам больше хотелось общаться, нежели заниматься учебой. Поэтому я себя стыдила, но ничего не делала.
— Но перелом же случился?
— В середине 9-го класса я решила исправлять эти тройки, потому что мы вышли с дистанта и я поняла, что больше не хочу так плохо учиться и бояться уроков с Эдуардом Львовичем. Я начала вчитываться в произведения. То есть не просто пролистывать, чтобы уловить сюжет, а именно углубляться. Иногда я читала критические статьи, чтобы уже быть готовой к урокам.
Эдуард Львович нас часто ругал. Мы говорили, что проходим какое-то произведение, а он говорил, что не проходим, а изучаем. Слово «проходить» ассоциируется с тем, что в одно ухо влетело, из другого вылетело. Собственно, так я и проходила произведения до середины 9-го класса: на уроке понимала, о чем мы говорим, а через неделю уже не помнила. Потом я начала стараться — и оценки изменились.
— Какие еще коварные задания были на литературе?
— Самое сложное для меня — работы по тексту. Это были работы на то, как хорошо ты прочитал и запомнил произведение. Эдуард Львович пытался нам привить привычку запоминать. Он постоянно повторял: «Вы в любой момент можете все посмотреть в телефоне». А он хотел, чтобы мы хранили информацию в голове. Поэтому работы по тексту были про детали. Но не детали интерьера или бытописания, а детали, которые непосредственно связаны с сюжетом — своеобразные опорные точки. Они были важны для понимания текста в целом.
— То есть не спрашивал, какого цвета пуговицы у Чичикова.
— И такое бывало. Просто иногда цвет играет роль. Например, желтый цвет в «Преступлении и наказании» как символ безумия.
С 10-го класса по литературе я стала получать пятерки. До этого у меня их не было: в 8-м классе вышла тройка в четверти и, по-моему, даже в году. В 9-м я исправила на четверку.
— Родителям про тройку в четверти тоже не сказала?
— Нет! Хотя они и не спрашивали. Я часто шутила с друзьями, что у меня какая-то неправильная семья, потому что все, что касалось учебы, родителей не сильно волновало. Они доверяли мне настолько, что не ругали за неудачи. Отчасти это помогло мне на ЕГЭ — я не чувствовала давления.
Иногда спрашивала их из любопытства: «А на какие баллы вы рассчитываете?» Но почему-то они уходили от ответа. У меня была мысль, что я не хочу разочаровать родителей. Наверное, я отождествляла свои ожидания с их ожиданиями.
«Я ни разу не поднимала руку»
— Как были дела с русским? Знаю, что у вас он назывался «грамматика».
— Та же ситуация, что и с литературой. Оценки были, мягко говоря, не самыми лучшими, далеко не пятерки. А с 9-го класса я начала исправляться. В последние два года проблем уже никаких не было, грамматика мне нравилась, но я по-прежнему боялась выходить к доске.
Когда изучали новую тему, Эдуард Львович давал материал для наблюдения и чаще всего вызывал нас по очереди. Мы выходили, писали под диктовку какое-то предложение, разбирали его по членам, анализировали. Но за материал для наблюдения оценок он не ставил, потому что это было что-то новое для каждого из нас.
Больше я боялась тех уроков, когда он вызывал для проверки знаний. Такое тоже случалось. Эдуард Львович не любит отпускать быстро. Если ты что-то не понимаешь и не можешь догадаться, он долго будет тебя мучить (нельзя, конечно, так говорить, но что поделать). Мне было тяжело стоять дольше пяти минут. Иногда были добровольцы, я ни разу не поднимала руку.
— Правила приходилось заучивать?
— Я вообще редко что-то заучивала. Я пыталась понять принцип функционирования языка. Важно уловить логику правила, а не теоретическую формулировку. Даже сейчас я вряд ли скажу так же, как написано в учебнике, но правило объяснить все равно смогу.
— Что тебе давалось сложней?
— Литература. Все-таки грамматика — это исключительно язык, а литература — и язык, и анализ художественного текста. В литературе важно уметь интерпретировать, для этого нужно знать исторический контекст. Эдуард Львович, когда мы изучали какое-то произведение, целый урок посвящал тому, чтобы рассказать, что происходило в ту или иную эпоху. И это были мои любимые уроки.
— Я сижу и думаю: вот зачем, действительно, с такой подготовкой еще и репетиторов сверху?
— Литература как предмет и литература на ЕГЭ не синонимичные вещи. Хотя, безусловно, без школьной литературы ЕГЭ ты не напишешь. Все дело в формате. На факультативе по литературе мы заново разбирали те произведения, которые будут встречаться на ЕГЭ, но он был один раз в неделю.
И еще Эдуард Львович не эксперт ЕГЭ. Мы все равно писали сочинения так, как представлял он, и это были объемные вещи.
Поэтому репетитор был нужен, чтобы понять, что хотят от меня экзаменаторы. Но я считаю, что во многом именно благодаря Эдуарду Львовичу я сдала на такие высокие баллы. У меня сформировался слог, я стала допускать меньше речевых ошибок — он очень часто нам их подчеркивал, и за четыре года я научилась их замечать.
Неожиданный английский
— Английский. Кто-то учит его всю школу, но так и не говорит свободно, а кто-то начинает болтать очень быстро. В чем секрет?
— Мне английский тоже давался непросто. В начальной школе не нравилось учить его от слова совсем. Да, язык нужен, он международный — социальные плюсы я улавливала. Но я не чувствовала, что хочу его знать. Была мотивация внешняя, со стороны родителей, но потом она перешла во внутреннюю.
Думаю, секрет успеха — усердие, постоянство и настойчивость. Не получится так, что я год учу усердно, а потом полгода отдыхаю. Без практики навыки ухудшаются, знания нужно освежать. Если я просто выписывала слова в словарик и каждую неделю повторяла, мне это не помогало вообще никак. Мне нужно было включать их в свою речь, писать какие-то тексты, иногда я разговаривала по-английски с мамой, иногда с братом, но чаще всего — сама с собой.
Еще ходила в Language School к Юлии Анатольевне Раскиной (заведующая кафедрой иностранных языков школы №67, эксперт ЕГЭ. — Прим. авт.). На этих занятиях мы не скучали! То есть мы не просто работали по учебнику и выполняли нужные стереотипные задания, мы видели живой язык: читали книги, анализировали поступки героев, изучали культуру. Часто писали эссе или ревью по тому или иному произведению: понравилось тебе или нет, как ты думаешь, в чем заключается главная идея.
— По-русски не всегда получается сформулировать.
— Да! Но здесь у нас была полная художественная свобода. Ты волен решать, как напишешь, ты не используешь клише и сам придумываешь, как будет выглядеть твоя работа. А к формату я готовилась с нашей классной руководительницей на факультативе и сама, когда ехала домой и прорешивала тесты.
Честно говоря, сдавать ЕГЭ по английскому было спонтанным решением. Сначала я зарегистрировалась вообще чуть ли не на все экзамены, в том числе и на обществознание. Я переживала, что пройдет полгода — и я захочу что-то изменить. В феврале отписалась от всех предметов, кроме того набора, который в итоге сдавала, и на всякий случай оставила английский.
В марте решила, что буду поступать на дизайн, туда английский не требовался, и у меня начались сомнения. Вся моя подготовка сводилась к тому, что у меня уже было в голове, и механическому нарешиванию заданий по дороге домой. Я сильно переживала, что не сдам на хороший балл, и не видела смысла сдавать. Зачем тратить нервы на тот предмет, который мне даже не понадобится?
Помню, я уже сдала русский, литературу, базовую математику, а до ЕГЭ по английскому оставалась буквально неделя. Решила сдать просто на всякий случай. И когда мы ехали с мамой на сам экзамен, я рассуждала: «Мам, ты же не будешь ругаться, если будет не такой высокий балл, как за литературу?» Она меня успокаивала и даже сама подумала, что я совершенно не готова к экзамену, раз уж так говорю. Поэтому 100 баллов по английскому стали для меня неожиданностью.
«Лер, ты ведь и не сильно-то старалась»
— На русском и литературе, наверное, было не так стрессово.
— Оглядываясь сейчас, могу сказать, что они прошли отлично. Когда я сдавала литературу, мы с мамой приехали, взяли чай, шоколадный круассан и пошли к школе, постояли, посмеялись с одноклассниками. На самом экзамене я решила себя успокоить, сказав: «Лер, не переживай, это всего лишь пробник». Я себя настолько в этом убедила, что минут пять сидела в полной уверенности, что пишу пробник и ничего от него не зависит. И только потом до меня резко дошло, что это реальный экзамен и надо торопиться!
Последнее сочинение я дописала буквально за несколько минут до конца. У меня даже не было времени, чтобы все проверить. Я писала сразу на чистовик — а я всегда пишу сначала на черновик, мне важно, чтобы сочинение было благозвучным. По-моему, было много грязи, я прилично зачеркивала. Но что-то зачеркнуть на экзамене — это нормально. Лучше так, чем переносить идеальный текст с черновика и не успеть.
— Что чувствует человек, получая 300 баллов?
— Эйфорию. Изменилось мое представление о себе. Оказывается, я могу сдать экзамены хорошо! Я постоянно недооценивала свои знания и не считала себя самой умной (не считаю и по сей день). А такое достижение, конечно, повлияло на самооценку в том числе. Приятно видеть реакцию близких, они очень радовались: и брат, и мама с папой, а бабушка с дедушкой — особенно.
— Есть ли жизнь вне учебы в 11-м классе?
— Есть! Я считаю, что отлично провела тот год. Не было такого, что я каждый день готовилась к ЕГЭ. Часто встречалась с друзьями, ездила с мамой в театр и вообще часто гуляла, занималась всем, что не связано с основной учебой. Мне это было важно. Я в целом человек, который сильно боится экзаменов и не уверен в своих знаниях. Если бы я постоянно думала лишь об экзаменах, то, конечно, мне было бы очень непросто. Активность вне школы и учебы помогла сохранить какой-то баланс.
Даже папа теперь говорит: «Лер, ну ты ведь и не сильно-то старалась. Нет, ну ты старалась…» Он пытается подобрать слова помягче, чтобы не обидеть, но каждый раз я думаю: «Да, ты прав». Когда слышу, что ребята круглосуточно готовились, мне немножко неловко, потому что у меня совсем по-другому.
Я полюбила бег. Всю жизнь его ненавидела, а летом перед 11-м классом решила попробовать. Первая пробежка — 7-минутная, и то это был интервальный бег: я минуту бегала, минуту ходила. На тот момент это казалось чем-то невероятным. А в итоге благодаря таким тренировкам я дошла до того, что теперь могу спокойно бегать час без перерыва. И это успокаивало. Бегаешь, любуешься природой…
— Размышляешь о Мандельштаме.
— Именно! Какая же будет следующая верификация? Последние верификации, к слову, я уже дописывала в дороге, в электричке, пока ехала с мамой в театр.
«Не переживай, отчисляйся»
— Почему ты выбрала Высшую школу экономики?
— Мне очень понравился День открытых дверей. Я в целом хотела на дизайн из-за того, что занималась в художественной школе и с детства любила рисовать. А Вышка славится своим дизайнерским факультетом, и мне понравилось, что на первом курсе сразу начинают изучать дизайн без художественной составляющей.
В других вузах вы чаще всего продолжаете заниматься академическим рисованием, живописью: рисуете вазы, гипсовые бюсты, головы. А я всем этим наелась в художественной школе.
— Насколько страшный конкурс? Ты только в один вуз подавала?
— По сути, да. Подавала еще в университет им. Косыгина, но пропустила там экзамен, и он отсеялся сам собой. В Вышке подала на три факультета: дизайн, филологию и медиакоммуникации. Мало желающих туда не бывает, и я оказалась далеко не первая. На дизайн принимают не только по баллам ЕГЭ (русский и литература), но и по результатам вступительного испытания. За свой проект я получила около 80 баллов.
Так как я поступала на дизайн и программирование, это должен был быть проект, связанный с программированием: какое-то приложение или сайт. А цель ты должен определить сам. Я придумывала платформу для помощи людям с РАС, пыталась ее художественно оформить. Там нужно было не программировать, а просто показать свою задумку и ее гипотетическое воплощение.
Моя ошибка заключается в том, что я не занималась дизайном ранее, поэтому совершенно не понимала, что от меня требуется. Этих баллов мне хватило, но не на бюджет, а на контракт со скидкой 70%. От этого мне было очень грустно и как-то неловко перед семьей, хотя они меня уверяли в обратном.
— Ты ведь наверняка проходила на бюджет на другие специальности — где учитывается английский.
— Когда увидела баллы за вступительное испытание, сказала, что в таком случае пойду на филологию, медиакоммуникации — там нет вступительных испытаний: на филологию проходной был 299, на медиакоммуникации — 301 (у меня красный аттестат).
Но душа-то лежала к дизайну, и мама с папой это видели. Они убедили меня, что ничего страшного, иди: «Если ты уверена и правда хочешь, то лучше сейчас, чем потом пожалеть». И наверное, если бы я могла отмотать время назад, я бы все равно так поступила, потому что, если бы я сейчас училась на филологии, есть вероятность, что я жалела бы, что не пошла на дизайн. На тот момент я им грезила.
— Тогда почему ты отчислилась?
— Я поняла, что у меня не такое уж и творческое мышление. Профессия, которую я выбрала, вообще смежная — синтез творческого и технического. Мы начали изучать программирование, frontend-разработку, и она мне очень понравилась, я легко схватывала, видела систему. Как с русским: у тебя есть синтаксис, ты понимаешь, как он функционирует.
Все, что касалось творчества, я не понимала совершенно. Все строилось на метафорах, но не словесных, а образных. Ты должен мыслить визуально. Когда ты приходишь на первый курс, подразумевается, что ты уже это умеешь. Обучение на дизайне — проектное, то есть каждый модуль ты готовишь какой-то проект — плакат, книгу и так далее. Ты должен представлять, как визуализировать свою идею.
А у меня с этим проблемы, и этому не научишься за месяц или за два. Нужно постоянно практиковаться, тренировать насмотренность, вырабатывать для себя принцип визуализирования. Возможно, в будущем я захочу к этому вернуться, но в более спокойной обстановке, где нет раздражителей в виде приближающейся сессии.
— Как ты сообщила родителям, что уходишь?
— Меня подталкивал мой брат. Это у нас, как выяснилось, семейное: он перепоступал в Вышку из другого вуза и видел, что мне тяжело, что я постоянно расстраиваюсь, хожу в напряжении: «Лер, не переживай, отчисляйся». И я его поначалу не слушала. Для меня это была шутка — и с его стороны тоже, скорее всего.
Но в феврале я окончательно поняла, что больше не хочу. Как это случилось, сложно сказать. Я приехала на пару, мы изучали 3D-моделирование. Я сделала какое-то задание и сказала себе, что не буду здесь учиться. Нет, и все. В тот день я приехала, поговорила с мамой. Она меня сначала убедила остаться до конца года: «А что ты теряешь? Проучись последние полтора модуля и определишься». Я подумала, что да, наверное, это разумно.
И через несколько дней решила, что все-таки нет, лучше сейчас. Я постоянно нервничала — не только из-за того, что у меня не выходит, но и из-за того, что я не хочу, чтобы оно вышло. Полгода я старалась, но не видела прогресса, чувствовала, что мои усилия — они вхолостую.
«Проплакала несколько дней, чувствуя, что всех подвела»
— Чем занимаешься сейчас?
— Пытаюсь осваивать что-то новое. В детстве мечтала стать модельером, и вот пошла на курсы шитья — мне очень нравится. В моей жизни стало больше спорта. Из-за учебы я бегала редко, а тут стала делать это регулярно. И еще важный для меня момент — я стала больше времени уделять семье. Периодически корила себя за то, что мало вижусь с родными, поэтому самое время побыть хорошей дочкой, хорошей внучкой.
— Расскажи про свою семью.
— Мама работает в сфере недвижимости, папа — в сфере торговли, он исполнительный директор в компании, которая занимается автозапчастями. Раньше я думала, что похожа на дедушку со стороны папы, потому что он любил рисовать. Но я его не помню, мне было всего пять, когда он умер. Характером, наверное, пошла в папину линию. Он не боится трудностей, спокойнее относится к неудачам. Я пытаюсь это у него перенять. Не знаю, насколько удается.
— Воспринимаешь ли ты как неудачу историю с вузом?
— Как неудачу я воспринимала ее с того момента, когда не поступила на бюджет. Я проплакала несколько дней, чувствуя, что всех подвела. Но потом от этого отошла, в сентябре счет обнулился, можно было начать заново. Не вышло.
Когда получала оценки за сессию, у меня было некоторое недовольство собой. Я понимала, что не делаю того, что от меня требуется, и меня постоянно преследовало скверное чувство: я не на бюджете и на том направлении, которому я не подхожу.
— Куда теперь?
— Захотелось оставить что-то творческое, но не самой придумывать, а курировать. Мне понравилось, что факультет медиакоммуникаций Вышки ориентирован на широкий спектр профессий: нет одного варианта, кем ты будешь, когда выпустишься. Гибкий график учебы позволяет тебе выбрать направление, в котором ты хочешь развиваться. Ты можешь попробовать то, что тебе интересно.
Этот широкий выбор — и преимущество факультета, и отчасти недостаток. Поначалу мне казалось, что мы будем изучать всего понемножку, но очень поверхностно. Именно это меня в свое время остановило. Сейчас же я немного переосмыслила в целом восприятие высшего образования. Вуз тебе даст хорошую теоретическую основу, но не определит все твое будущее. Он поможет с выбором направления, а дальше ты будешь развиваться сам.
— Есть идеи, в какую сторону двигаться?
— Думаю, в техническую, раз уж мне так понравилось программирование. Насколько я знаю, там со второго курса начинается специализация, которая связана с применением инновационных технологий в контексте медиа.
Думаю, сначала стоит освоить профессию и после этого уже решать, что я хочу больше — заниматься наукой или как-то интегрировать знания в жизнь. Если навскидку, мне хотелось бы заниматься чем-то практическим в компаниях, которые разрабатывают интерактивные платформы, приложения, сайты. Здесь я будто бы вижу, какую пользу это приносит другим людям. Я уже сказала, что радовалась не столько за свои баллы, сколько за то, что радовались другие. Поэтому хочется, чтобы я и дальше видела, как мои усилия помогают другим.
Спонтанность и любовь к адреналину
— Есть ощущение, что ты себя всегда как будто недооцениваешь.
— Есть такой момент.
— Как думаешь, откуда это?
— Пыталась анализировать, но ответ не нашла. У меня брат был отличником, а я стремилась быть такой же, как он, и думала, что он умнее. Когда ты ребенок, ты не очень понимаешь, что он больше знает, потому что он старше, это нормально, и тебе все равно кажется, что это ты не слишком умная и мало чего делаешь, чтобы стать такой же.
Я постоянно сравнивала себя с кем-то, причем в худшую сторону. Но тем не менее я не считаю это отрицательной чертой. Это помогает оставаться трезвой в оценке своих способностей и не зазнаться. Тщеславие закрывает глаза. А тут другая крайность, которая постоянно заставляет что-то делать.
— У тебя совсем нет фото в соцсетях. Мне кажется, это не история о том, что ты стесняешься, у тебя просто нет потребности себя демонстрировать. Я права?
— Да, я даже друзьям не говорила о своих баллах, потому что воспринимала это как хвастовство. Не было такого, что я хочу кому-то что-то доказать, мне важно доказать самой себе. 300 баллов — не чье-то ожидание от меня, а мое собственное. Наверное, отсюда и нежелание что-то демонстрировать. Хотя чужую демонстрацию как хвастовство я так не воспринимаю.
— Про недооценку поговорили, давай теперь про то, что ты в себе все-таки ценишь.
— Очень люблю помогать другим. Я всегда больше забочусь о чужих интересах, нежели о своих. Сейчас бы это назвали отчасти негативной чертой, хотя я так не думаю. Люблю видеть, как другие радуются. Это в целом упрощает жизнь: когда ты по-доброму смотришь на всех остальных, ты не испытываешь так много негатива.
— А сама принимаешь чужую помощь?
— Считаю, что принимать — правильно. Человек, оказывая помощь, хочет показать свою любовь. Но просить о помощи не люблю. Так что принимаю, но со скрипом. Я вижу, что это искреннее побуждение человека.
— У каждого человека внутри есть сюрприз. Как бы определила свой?
— Я человек очень тихий и спокойный, и большинство вещей, которые люблю, я так и описываю — тихие, спокойные. Но я обожаю, когда что-то идет не по плану. Мне нужны определенные вспышки. Поэтому спонтанность и любовь к некоторому адреналину — вот мой сюрприз.
Фото: Жанна Фашаян
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
ПОМОЧЬ
