Фото: istockphoto.com
«В частных школах меньше ругают детей, там лучше готовят к ЕГЭ и учитель не может выйти из родительского чата». Мы собрали главные мифы о частных школах и обсудили их с учителями, у которых есть опыт преподавания и в государственных, и в частных школах.
Миф 1. «Родители платят — детям завышают оценки»
Сергей Баринов, кандидат географических наук, заведующий Лабораторией современной школьной географии и краеведения НИУ ВШЭ, учитель географии онлайн-школы Европейской гимназии:
— Большинство частных школ конца 80-х — начала нулевых, действительно, грешили излишне мягким подходом и клиентоориентированностью в плохом смысле слова. Сейчас тоже есть частные школы, где ставят хорошие оценки за любой чих, но в целом частный сегмент сильно вырос, особенно в Москве, и различий внутри частных школ гораздо больше, чем различий между частной школой и государственной.
Лично я не могу подтвердить, что в частной школе ставят только хорошие оценки. Я тщательно выбираю места работы и в ситуациях, когда меня заставляли ставить хорошие отметки, почти не оказывался. Бывало, что настойчиво просили не ставить ребенку двойку в году, но такие ситуации бывают и в госшколах. Никому неохота связываться с проверками или с давлением родителей.
За 15 лет у меня было два неприятных кейса, когда настырный ребенок с настырными родителями продавливали медаль: «Не надо нам портить аттестат». Директор попросил меня пойти им навстречу, и, поскольку мы с администрацией школы в одной лодке, я согласился. Но сказал родителям: «Отныне никаких контактов со мной и никаких просьб. Наши отношения завершены навсегда». Это был неприятный опыт.
Ирина Варывдина, учитель биологии в Лицее «Ковчег-XXI век»:
— У нас в школе оценки на регулярной основе вообще появляются только в старших классах. Там уже взрослые люди, они понимают, что если они вложились, то они получили хорошую оценку, а не поработали — плохую.
А до этого — система зачетов. У детей есть маршрутный лист на месяц: что они будут проходить на уроке, что им будут задавать на дом, как контролировать. В средней школе зачеты в конце четверти трансформируются в накопительную оценку. Дети сразу знают, что предстоит сделать, какие контрольные написать, какие зачеты получить. Незачеты, кстати, — это просто пустая клеточка. Оценки демотивируют детей: из-за плохих они расстраиваются и больше ничего не хотят делать, а из-за хороших стрессуют, что в следующий раз так хорошо не получится. Поэтому безоценочная система кажется нам более гуманной и эффективной, мы придерживаемся ее не для того, чтобы угодить родителям.
Но в ней и свой минус. Есть дети, которым важно дать четкий сигнал, что у них плохо с успеваемостью и надо больше работать. И тут у нас нет рычагов. Некоторые ребята из года в год ничего не делают, поскольку их никто не ругает.
Миф 2. «В конфликте “ученик-учитель” прав всегда ученик»
Сергей Баринов:
— Прямое влияние родителя на администрацию в частной школе не больше, чем в госсекторе, хотя, конечно, у родителей медалиста или олимпиадника есть дополнительные возможности что-то лоббировать, потому что школа держится за их ребенка.
Но большинство частных школ имеют учредителя, и во всех конфликтах его слово — главное.
Если школа в какой-то год недобрала учеников и не вышла на самоокупаемость, учредитель закрывает дыру из своего кармана. Оборотной стороной является то, что он может диктовать свои условия, иногда очень жестко. Взаимоотношения с учредителем для частной школы (если он у школы есть) — история гораздо более болезненная, чем взаимоотношения с родителями.
Ирина Варывдина:
— Лучший результат достигается во взаимодействии ученик-учитель-родитель. Если эти ценности не совпадают, то можно перейти в другой класс.
У меня лично бывали конфликты с учениками, но в этой паре взрослый всегда ведущий. Поэтому я анализирую, что сделала не так.
Как-то раз в сентябре в 5-м классе у нас была практическая работа, где ребята делают опыты. Одна девочка насыпала много реактива, я ей сделала замечание. Потом она стала говорить, что ненавидит биологию. Я пыталась аккуратно с ней поговорить, но она уходила в отказ. Почему? И тут я вспомнила о том эпизоде. Видимо, я сказала не настолько мягко, насколько надо было. У каждого свой порог чувствительности, и даже лояльное замечание кому-то покажется резким. Я стала ее чуть больше хвалить, отмечать на уроках ее успехи. В конце пятого класса, когда я уходила в декрет, она меня обнимала и говорила: «Как жаль, что вы уходите».
Миф 3.«Маленький класс — всегда хорошо, большой — всегда плохо»
Сергей Баринов:
— Если класс совсем маленький, от 1 до 5 человек, то для педагога это проблема. Стоит 1–2 ученикам заболеть, ломается весь учебный процесс, потому что фактически выбывает от 25% до 100% класса.
Кроме того, в большом классе всегда найдется несколько активных, живых мотивированных ребят, вокруг которых можно построить процесс, и они будут, как на буксире, тянуть других. Если в маленьком классе таких не будет, то учителю хана. Педагоги, которые занимаются репетиторством, меня поймут. Ты просто отрабатываешь это время и ждешь, пока урок закончится, потому что расшевелить слабого и пассивного ученика практически невозможно.
Если детей больше пяти, то вероятность, что будет хотя бы один мотивированный ребенок, сильно повышается. Тогда можно наладить диалог внутри класса, подтягивать других, делить ребят на пары и тройки, устраивать групповую работу, проводить игры и так далее. То есть растет выбор форм, в которых я могу работать.
Я бы сказал, что благом является класс, где не меньше 5 и не больше 15 человек, это и психологи подтверждают.
Дальше начинаются трудности, связанные с выпадением части детей из поля внимания педагога, и, по мере расширения класса, они усиливаются. В госшколах в классах от 25 человек, это терпимо, но бывает по 35 и более — вот это уже жесть.
Ирина Варывдина:
— У нас в школе нет жестких требований к дисциплине, и поэтому для меня 16 человек в классе в частной школе и 30 человек, которые у меня были в обычной школе, — примерно одинаковая нагрузка.
Но для детей маленький класс, безусловно, лучше, потому что можно организовать урок по-другому. Я объединяю их в группы по четыре человека и даю задания, а потом они коллективно защищают проект. Это учит работать в команде и в то же время позволяет каждому раскрыться.
У нас училась девочка, которая стеснялась разговаривать. В паре с кем-то нормально общается, а одна перед классом — молчит. Через год групповой работы она начала отвечать хотя бы «да» и «нет», а в 9-м классе уже отлично защитила проект.
Но есть свои минусы и в маленьких классах — бывает, что ребенку труднее найти пару. Если он сверхмотивированный, начитанный и нет никого, кто был бы с ним вровень, то ему быстро станет скучно. В большом классе уж точно найдется кто-то, с кем такого ученика можно объединить.
Миф 4. «В частной школе у учителя больше простора для творческого подхода»
Сергей Баринов:
— Действующий ФГОС (Федеральный государственный образовательный стандарт. — Примеч. ред.) регулирует темы, но не регулирует формы конкретной работы. При этом объем содержания, который нам нужно пройти по тому или иному предмету, заведомо избыточен. Большинство преподавателей географии, включая меня самого, какую-то часть тем просто сбрасывает, зато глубже проходит более приоритетные вещи. В частной школе это сделать проще.
Но при этом частные школы точно так же аккредитуются, как государственные, и не могут преподавать, как Бог на душу положит. Контроль регулирующих органов сильно зависит от регионов. В Москве нет проверяющей комиссии из РОНО, которая приходит на уроки, как это было раньше, но при этом есть департамент, который требует от директора каждую неделю отчитываться.
А где-то на местах сохранились аналоги РОНО (районный отдел народного образования. — Примеч. ред.). Но в целом уровень госконтроля в частных школах послабее, и все очень сильно зависит от директора.
Выбирая школу, я всегда смотрел, что за команда, можно ли с ней договариваться, готова ли она в чем-то прикрывать педагога. Делать внутри школы что-то, что, как ты знаешь, не приветствуется регулятором, втихаря от директора и завуча, мне кажется неправильным. Внутри команды школы для меня важно доверие.
Ирина Варывдина:
— В государственной школе свободы меньше, там нужно четко следовать тематическому планированию. В частной школе мы можем создавать свою программу — конечно, в определенных рамках.
С 5-го по 9-й класс я могу давать темы в любом порядке, с любой степенью углубленности, менять их местами. Например, маленькие дети обожают динозавров, и я могу потратить на них чуть больше времени.
В 10-м классе мы проходим строение клетки, и я стараюсь это подавать через тему здоровья, объясняю, как от функционирования клетки зависит работа всего организма. Например, митохондрии — это энергетические станции клетки. Как на них влияет энергетик? Как они ведут себя во время болезни? Почему, когда мы болеем, мы не хотим есть? Почему надо больше пить? Почему при одних заболеваниях надо принимать антибиотики, а при других нельзя?
В младшей школе на уроках очень важен игровой элемент, и кое-что я подсмотрела у нас на уроках английского. Его преподают так, чтобы дети сразу заговорили. Они приходят в 1-й класс, начинают играть, и слова jump, catch запоминаются и потом выскакивают сами собой. Хвалит учительница тоже по-английски — great, good boy. Со временем детей делят на группы, и они общаются друг с другом по-английски. Язык идет каждый день по часу. При таком подходе любой ребенок рано или поздно сделает рывок. ЕГЭ по английскому наши дети сдают очень хорошо.
Миф 5. «Частная школа лучше готовит к ЕГЭ»
Сергей Баринов:
— Давайте по-честному: системная подготовка к ЕГЭ по большинству предметов не происходит на уроках ни в частной, ни в государственной школе. Русский, математика и часто сдаваемый английский — да. Но географию сдают редко, и если я буду целую группу готовить к ЕГЭ, хотя сдавать ее будет один человек, это будет для всех остальных некомфортно. В частных школах просто выделяют отдельные часы подготовки к ЕГЭ, так называемые обязательные факультативы. Фактически это внутреннее репетиторство, за которое родители не платят отдельных денег, а преподаватель получает доплату от школы. И этим частники привлекают родителей.
Госшколы по закону обязаны готовить к ЕГЭ на основных уроках. Я сталкивался со случаями, когда пытались ввести в расписание факультатив, но это вызывало возмущение родителей, и его снимали. Поэтому натаскивают на ЕГЭ репетиторы, которых в Москве берут почти каждому учащемуся старших классов государственной школы, вне зависимости от его успеваемости. В регионах, как показали исследования Института образования НИУ ВШЭ, покрытие репетиторами тоже очень высокое.
Ирина Варывдина:
— Частные школы к ЕГЭ готовят лучше, потому что у нас есть возможность менять программу, уделяя больше внимания тем предметам, которые предстоит сдавать. К сожалению, многие дети начинают говорить, что, кроме этого, им ничего не нужно. Мы всегда объясняем, что есть и другие предметы, надо расширять кругозор, ведь образованный человек — это не только тот, кто хорошо подготовился к ЕГЭ.
Миф 6. «Частная школа — это очень дорого, но зато там есть все условия»
Сергей Баринов:
— Я когда-то работал в школе, где родители платили 22–25 тысяч в месяц, то есть 250 тысяч в год, и уже 12 лет назад школа при таких ставках в Москве не выходила на окупаемость. Сейчас эту цифру можно смело умножать на два. Это — минимум. Следующий порог, по моему опыту, — 60–65 тысяч рублей в месяц, 600-700 тысяч в год. И наконец, я преподавал в школе, где платили 150 тысяч в месяц, то есть 1,5 млн в год. Мне рассказывали еще про пару школ, где ценник — 2 млн. О больших суммах пока не слышал.
Прежде всего, чем дороже школа, тем больше получают учителя, поэтому есть возможность переманивать с рынка более крутых педагогов.
Во-вторых, большой бюджет позволяет построить качественную тьюторскую службу. Тьюторы — это обычно активные молодые ребята, которые формируют творческий подход к обучению и двигают вперед весь педагогический коллектив. Такая команда очень важна. Их непосредственная работа состоит в том, что они обеспечивают профессиональное психологическое сопровождение и построение индивидуальной образовательной траектории для ребенка. Это важное конкурентное преимущество, которым частные школы завлекают родителей. За государственный счет при действующих бюджетных тарифах такого добиться практически невозможно, хотя по закону любой ребенок имеет право на тьюторскую поддержку.
Вторая статья расходов — оборудование, хотя здесь наблюдается некая синусоида. В 90-е годы частные школы были упакованы существенно лучше, чем государственные, в нулевые ситуация начала меняться, и к началу 2010-х годов в Москве средняя госшкола была оборудована лучше средней частной, и топовыми по оборудованию стали именно государственные школы. Появилось несколько крупных проектов, которые на слуху, с офигенными лабораториями, спортзалами, комплексами искусств, площадками под любую проектную творческую деятельность — от компьютеров с программами для музыкальной композиции до 3D-принтеров. Однако большинству частных школ такого не снилось и по сей день.
И третья статья расходов — это здание. Те частные школы, которые строились в последние годы, — это очень крутые архитектурные решения и совершенно другое пространство. Одно дело, когда у тебя прямоугольный класс с тяжелыми стационарными партами, и другое — мобильные перегородки, передвижные столы, класс сложной формы, который можно зонировать, магнитные стены, где в любом месте пишешь маркерами. В таком пространстве очень круто работать!
Ирина Варывдина:
— Я, к сожалению, не могу сказать, насколько у нас дорогая школа. Что касается оборудования, то, например, в государственной школе, где учится мой ребенок, в каждом кабинете — электронная доска, а в нашей частной школе она есть далеко не в каждом классе. Зато микроскоп есть для каждого ученика и используется в 5-6-х классах практически на каждом уроке. В госшколе у моего ребенка занятие с микроскопом было одно за весь год.
Миф 7. «Учитель не может выйти из чата»
Сергей Баринов:
— Родительское давление в последнее десятилетие обострилось в связи с новыми технологиями. В частном образовании с этим тяжелее, поскольку родители чувствуют себя клиентами и требуют большего внимания.
В каждой школе — свои правила коммуникации. Я был классным руководителем в двух частных школах и не могу сказать, что от меня требовалось быть на связи 24/7. Но в целом давление и дополнительную нагрузку я ощущал, да.
Ирина Варывдина:
— У нас есть кураторы в параллелях, они постоянно на связи, я им сочувствую. Если родители хотят поговорить со мной лично, куратор спрашивает у меня, готова ли я дать свой телефон. Я всегда даю, напрямую понять друг друга проще.
Лучше все конфликты решать с родителями напрямую, не публично и чем раньше — тем лучше.
Например, потребовался долгий разговор с одной мамой, которая не поняла, почему к ее ребенку в ходе четверти не было претензий, а четвертная оценка оказалась низкой. Она была неприятно удивлена, и я в течение часа объясняла ей про маршрутные листы, зачеты, и из чего складывается накопительная оценка. В итоге мы разобрались.
Еще более частый случай – конфликты между детьми, когда учителя становятся посредниками в решении этих конфликтов. Даже безобидные ссоры нужно ловить и решать на старте, пока они не переросли в буллинг, как это случается в государственных (да и многих частных) школах. Но в нашей школе таких случаев не было. Ради этого я готова всегда быть на связи.
Миф 8. «В части внеурочных воспитательных мероприятий частные школы свободнее государственных»
Сергей Баринов:
— У госшколы только одна точка контроля – департамент образования. Но департамент один, а школ много. Контроля за частной школой больше, и есть больше чувствительных моментов. Там и вопрос со зданием, поскольку не у всех оно в собственности, и с землей под этим зданием, и с аккредитацией. Есть риски учредителя, у которого, как правило, имеется свой основной бизнес, а школа может быть той ниточкой, за которую его могут зацепить. Поэтому я совершенно не удивлюсь, если многие частные школы щепетильнее относятся к игре по правилам.
Частный сектор в российском образовании вообще маленький, не очень престижный и пугливый. Он на всякий случай всего боится, а в неспокойные времена тревожится еще больше.
Ирина Варывдина:
— Мы с самого начала позиционировали себя как школу, где приветствуется плюрализм мнений и умение аргументировать свою позицию. Все люди не могут быть одинаковыми, думать одинаково, вести себя одинаково. Даже инклюзия у нас появилась задолго до того, как это стало нормой, и я считаю, что это правильно.
Конечно, у частных школ в какой-то степени больше рисков, но тем не менее нужно учить детей мыслить свободно, и в этом нас всегда поддерживает администрация.
Фото: freepik.com
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
ПОМОЧЬ
