Фото: Freepik
Катя растила двоих детей одна, а потом узнала, что ждет третьего — как их поднимать? Наталья забеременела в 17 лет, а когда призналась отцу, тот избил ее и выгнал из дома. Ольге врачи повторяли: «Родится инвалид, а муж тебя бросит». Но все эти женщины не сделали аборт. Три истории от Татьяны Цветковой.
Убить человека — это не про меня
Катя, 39 лет
«Ты никогда себе этого не простишь», — подумала Катя, когда пришла в клинику делать аборт. Но что делать с неожиданной беременностью, она тоже не знала. Поэтому после консультации она все же развернулась и ушла подумать.
Катерина родила в браке двоих сыновей — сейчас им 12 и 8 лет — а потом развелась с мужем. Как она узнала позже, когда рожали второго, муж уже встретил «любовь всей своей жизни», другую женщину.
После развода прошло два года. На отдыхе в Копенгагене Катя познакомилась с мужчиной, с которым у нее начались отношения… Скоро она узнала, что беременна.
— Не было никаких гарантий, что этот мужчина, живущий за несколько тысяч километров, решит так резко изменить свою жизнь. Я думала, что он, скорее всего, скажет: «Нет, мне это не надо» и разорвет отношения. А если и останется, то через некоторое время просто полюбит другую, а я останусь одна с тремя детьми на руках… Об этом я думала четыре дня. И сначала все-таки склонялась к аборту.
Но с другой стороны, аборт — это полноценная операция, риск для здоровья и жизни…
— А у меня двое детей, к которым мне надо обязательно вернуться. Так я взвешивала аргументы «за» и «против» и не знала, к чему склониться.
И вдруг почувствовала: «Я не могу позволить себе убить другого человека. Это что-то запредельное и совсем не про меня».
В итоге я написала врачу: «Я не приду на операцию, я не готова».
После того, как Катя сообщила отцу ребенка радостную новость, он пропал на две недели. Она успела вернуться в Россию. Наконец мужчина все-таки вышел на связь и продолжил общение, как ни в чем не бывало. Конечно, он не предложил ей руку и сердце, но пообещал, что приедет сразу после родов, чтобы провести с сыном и Катей первые три месяца. А когда до родов оставалось три недели, Катя вдруг узнала, что у него уже новая девушка.
— Он не приехал ни через месяц, ни через два. За полгода он ни разу не спросил: «А как там мой сын? А ведь ты не можешь сейчас работать? А вам есть на что жить?»
Все это время родители и близкие друзья Кати поддерживали ее и материально, и морально.
— Но мне было важно, чтобы сын получил любовь, — рассказывает Катя. — Например, его датский дедушка сейчас находится при смерти. И Николас — его единственный внук. Мне бы хотелось сделать их совместную фотографию, чтобы потом показать сыну, когда он вырастет. Потому что твой род — это важно.
Только после сообщения с угрозой навсегда прервать общение отец Николаса начал выплачивать алименты, однако из-за пандемии он до сих пор так его и не видел.
— Когда я рассказала эту историю в инстаграме, мне столько девушек написали, которые вообще не знали своих отцов. Не хочу, чтобы сын рос так. Но я счастлива, что приняла решение сохранить ребенка.
«Это твоя лялечка. Представь, как ножки будут топать»
Наталья, 21 год
Когда Наталья узнала, что беременна, она испугалась и не поверила. Ей было 17 лет. Почему-то начала увеличиваться грудь, она пошла к врачу. Когда он сообщил новость, девушка… рассмеялась. «Наверное, защитная реакция», — вспоминает она.
Больше всего Наталья боялась реакции отца (мать больна алкоголизмом и уже два года живет отдельно).
— Позвонила ему, еще когда шла к гинекологу, сказала, что, возможно, беременна, — вспоминает Наталья. — Он очень хорошо отреагировал, сказал: «Не бойся, приходи домой, со всем справимся». А когда я пришла, он уже напился. Когда трезвый — добрый, пьяный — злой. Он меня стал ругать, бить, сказал: «Или делаешь аборт, или уходишь».
Наташе ничего не оставалось, как выбрать аборт. Она пошла в больницу. Но пришла не в женскую консультацию, а в детскую поликлинику, куда ходила к врачам всю жизнь. Попала на прием к терапевту-педиатру, от переживаний сразу расплакалась. Врач оказалась волонтером фонда «Поддержка материнства», который оказывает психологическую помощь женщинам, собирающимся сделать аборт. Женщина стала уговаривать Наташу оставить ребенка.
— А что я буду делать, где жить и на что?! — говорила девушка.
— Мы что-нибудь придумаем, — отвечала врач. И рассказала о возможных последствиях аборта.
— Но больше всего меня тронуло, когда она сказала: «Это будет твоя лялечка. Представь, как ее ножки будут топать», — вспоминает Наташа. — Но я все равно тогда ушла с намерением сделать аборт. На следующий день врач приехала ко мне домой, узнала адрес из карточки. Она более детально рассказала про фонд и про то, как он мне может помочь, привезла подарки, иконку, деньги. Я тогда узнала, что чужие люди могут быть роднее, чем свои.
Фонд снял Наташе квартиру в Салавате (районный город в Башкирии), давал определенную сумму каждый месяц, девушка признается, что вначале не знала, как обращаться с деньгами, хотелось все сразу спустить на сладкое.
С отцом своего ребенка Наталья познакомилась в колледже, она была на первом курсе, а он на пятом — ему было 24 года. Когда она ему сказала о беременности, он стал настаивать на аборте: «У тебя не будет никакого будущего. Ты на себе просто поставишь крест». Наташа ответила, что решила оставить ребенка.
— До восьмого месяца беременности он меня навещал, приносил продукты, а потом пропал. Оказалось, что его забрали в армию. А еще через некоторое время я вышла на его родителей через соцсети. Оказалось, что он женат. Они просили меня не рушить его счастье, оскорбляли, угрожали. Я потом поняла, что он приходил ко мне во время беременности, чтобы я не поднимала шума.
Он тогда все время просил, чтобы я никому ничего не говорила. В то же время, что и я, его жена была беременна.
У Наташи родилась девочка София. Когда ей было полгода, по совету фонда девушка подала в суд, чтобы доказать отцовство. Провели экспертизу ДНК, суд обязал молодого человека платить алименты. Сейчас Софии три года, но Наталья ни разу ничего не получила.
— Когда я на нее смотрела, такую маленькую, то ругала себя, что во время беременности могла не поесть, много переживала из-за судов этих, — рассказывает Наталья. — И на самом деле это не я ее спасла тем, что отказалась от аборта, а она меня. Где бы я сейчас была и что со мной было, если бы не она.
В каждом кабинете нам твердили об аборте
Ольга, 30 лет
О том, что сын, возможно, родится с патологиями развития, Ольга и Павел узнали на первом УЗИ. Супруги хотели ребенка с самого начала. Ольга даже не строила никаких планов по работе, собиралась заниматься детьми. Перед беременностью сдала все необходимые анализы, вылечила зубы, пропила витамины…
— После осмотра доктор без вступления сказал, что нужно делать аборт и что он дает направление к генетику. Не прозвучало ни слов сочувствия, ни какой-либо информации о заболевании. Для меня это был шок, — вспоминает Ольга. — Муж успел сказать что-то в духе: аборт — это убийство и мы не будем его делать. Сама я знала, что аборта не будет ни в коем случае, но мне нужно было время, чтобы принять новую реальность.
Когда супруги возвращались из клиники, то посреди небольшого сквера расстелили пеленку, которая была подготовлена для УЗИ, легли на нее, смотрели на небо, молились.
— Мой муж духовно очень сильный, он взял все мои переживания и эмоции на себя, окутал заботой, успокаивал, — рассказывает Ольга. — Через все мы проходили рука об руку, эти дни в борьбе за нашего малыша, за его жизнь очень сблизили нас.
Какой у ребенка синдром, не могли определить ни в государственной, ни в частной клинике. Лишь потом обнаружилось, что это был синдром Патау.
«Все будет хорошо, наш сынок и мы в Божьих руках, жизнь и смерть в руках Бога», — повторял Павел на протяжении всей беременности. А врачи на протяжении всей беременности говорили Ольге об аборте.
— Это было в каждом кабинете. Даже когда я уже приехала рожать, спросили, почему сразу не сделала аборт. За всю беременность было только несколько человек, которые сказали, что не делать аборт — это право родителей.
Чаще всего, когда убеждали в аборте, говорили что-то в духе «оставишь ребенка, родится инвалид, муж тебя бросит», — рассказывает Ольга.
— Я обычно или просто молчала, или говорила, что аборт — это убийство.
Врачи опускали глаза, некоторые вступали в спор. Это очень изматывает, когда постоянно в каждом кабинете тебе твердят про аборт. Нам даже звонили домой из отделения генетики и спрашивали, не передумали ли мы. Я ни от кого не услышала взвешенной информации о том, где почитать о детях с синдромом, как подготовиться к рождению такого малыша, везде — аборт, аборт, аборт. Я все искала и изучала сама. И противостоять такому напору от докторов — это двойная нагрузка в такой непростой ситуации.
Однако у Ольги и Павла не было никаких сомнений, что они все сделали правильно.
Янка родился на 34-й неделе.
— Мне вдруг стало очень плохо. Паши дома не было, улетел в Чехию по работе, — рассказывает Ольга. — Я не чувствовала страха, просто очень волновалась. Очень остро запомнила все в этот день — запахи, цвета, свет и тени, ощущения, звуки. Я поняла, что все пошло не так, как мы надеялись, произошло самое ужасное, но внутри меня было ощущение света. Мне самой это не понятно. Не хочу сказать, что мне было легко, но самым сильным из всех чувств была любовь к моему сыну, уверенность и мир. На мгновение, когда я лежала с раскинутыми руками, мне даже показалось, что мое терпение слилось с терпением Бога…
После того, как Янка родился, он не плакал, «только пищал, как цыпленочек», вспоминает Ольга. Она не успела его увидеть, ей не дали его обнять, она могла только молиться.
Врачи сказали, что младенцу нужна операция на желудке и сердце. На пятый день Янку крестили. После этого ему стало лучше, и один из врачей даже сказал, что впервые увидел такие изменения при таком заболевании. Но уже через несколько дней малышу стало хуже. Ольга успела с ним увидеться.
— Было ясно, что как бы ни был болен Янка, какие бы трудности ни ждали нас впереди, он — дар от Бога, — рассказывает мама. — Янка был весь такой яркий, словно золотой, и если бы не все трубочки и иглы, можно было бы подумать, что он просто спит. Мы стояли с Пашей, любовались им и тихо молились. Я не плакала.
Янка прожил восемь дней. В последний день Ольга и Павел навестили его, не зная, что видят в последний раз.
— Узнав о смерти Янки, мы плакали с Пашей оба, — делится Ольга. — Мы были в те дни всегда вместе. Старались дарить друг другу еще больше тепла и любви, много молились, много разговаривали о том, что произошло. Павел был моим якорем и до рождения сына, и после его смерти.
Со дня смерти Янки прошло шесть лет. Ольга говорит, что ей трудно вспоминать об этом, но одновременно она улыбается.
— Эта история должна была быть мрачной, но Господь знает, как все превратить в свет. Янка стал нашей надеждой, он сам был чудом, о котором мы так просили, — добавляет она.
