Дети писателя и журналиста Валерия Панюшкина и его жены фотографа Ольги Павловой ходят в обычную сельскую школу, где в классе — 12 человек и стены выкрашены зеленой краской. Сама Ольга училась в лондонском колледже, Валерий — в «лучшей школе Москвы».
Валерий: «За поиском элитной школы стоит нежелание родителей заниматься детьми»
— У меня нет этого невроза — «мои дети должны учиться в самой лучшей школе». Мои дочери пошли в сельскую школу, потому что мы живем в деревне. Одна сейчас в третьем классе, другая в четвертом. Что может быть такого в начальной школе, чему тут не научат? В начальной школе должны научить читать — они умеют. Писать — они умеют. Складывать и умножать — это тоже они уже умеют. Вот, собственно, и все.
У сельской школы есть преимущество. Она маленькая, там родители друг друга знают. У одной дочки девять человек в классе, у другой 12. И абсолютно отсутствует то, что есть в московских школах — кто на каком мерседесе приехал, у кого какая дольче габанна.
Все родители совершенно нормальные люди. Одна продавщицей в «Пятерочке» работает, у второго какая-то ферма… Ну, нормальные люди!
Более асоциальных людей, чем в Москве сложно найти.
[Там] они могут, например, в мэрии работать или в партии «Единая Россия» состоять — понимаете, ужас-то какой?
Мои приоритеты в образовании очень простые — это элементарная грамотность. Она включает ноты, знания каких-то основополагающих вещей, чтение некоторых основополагающих книг: Пушкина, Толстого, Чехова. Новый Завет прочесть обязательно, Ветхий можно пролистать, но примерно знать, кто такой Ной, и кто такой Иона надо. Коран читать не обязательно, но понимать, чем отличаются сунниты от шиитов, тоже, в общем, надо. Разбираться в буддизме довольно сложно, но примерно хотя бы четыре благородные истины надо знать. Пелевина можно читать, а можно не читать, а Диккенса хотя бы пару романов обязательно. Не может нормально функционировать человек, если он не читал «Крошку Доррит».
Английский, конечно, нужен. Но Всемогущий Господь всеблагой милостью своей дал нам Zoom. И поэтому дети мои занимаются английским по Zoom. И музыкой они тоже так занимаются. Это отнимает у них мало времени, потому что не надо ехать в музыкальную школу.
Но вот если бы одна из них, или обе, не дай Бог, проявили какой-то недюжинный музыкальный талант — вот тут бы у меня возникли проблемы, пришлось бы переезжать. Но в этом случае проблемы могут возникнуть и в Москве тоже — если у вас ребенок гениальный математик, сложно ему отыскать подходящую школу.
Чему конкретно вы хотите, чтобы вашего ребенка научили в элитной школе? Что такого конкретного умеет ребенок, учащийся в школе имени академика Пупкина, чего не умеют все остальные дети? Что это?
«Я хочу, чтобы ребенок в пятом классе знал интегралы» — зачем?
«Чтобы он свободно владел английским языком к десяти годам» — но это делается не посредством специальной школы, а посредством мультика «Свинка Пеппа», который надо просто смотреть на английском языке.
Единственная причина, по которой ребенка можно отдать в Итон (Итонский колледж — частная школа для мальчиков в Великобритании, существует с XV века, за это время пустила 21 премьер-министра — Прим. ред.) — там ваш ребенок будет в кругу сэров, пэров и герцогов. И скорее всего большинство выпускников его класса станут главами крупных компаний, заметными политиками.
Но элитная школа, которая рядом с вашим домом или где-то далеко от вашего дома — это что, Итон? Нет. У одной девочки папа — бывший бандит, у второй — бывший комсомолец.
Надо понимать, что политическая-экономическая элита и интеллектуальная элита в России — это два разных полюса. Это совершенно разные люди. И понятно, кто может себе позволить дорогие школы. Так вы, собственно, к какой элите хотите принадлежать?
Боюсь, что за поиском какой-то супер-пупер-мега элитной школы стоит нежелание родителей заниматься детьми. Есть желание отдать ребенка в какое-то место, откуда его вернут уже полностью, так сказать, упакованным. Так с охотничьими собаками делают. Учить охотничью собаку самому — это прямо муторное дело. Поэтому ее отдают в специальные руки, и через два месяца вам возвращают собаку, которая все умеет. С детьми тоже, наверное, так можно, но мне так не нравится.
Я совершенно не исключаю того, что девочки проучатся в этой сельской школе и до девятого класса — здесь школа только до девятого. А потом, десятый-одиннадцатый — посмотрим на их потребности. Здесь неподалеку, в 20 километрах от нас, есть город Волоколамск. Там две гимназии.
Хорошего английского не будет ни в сельской школе, ни в Волоколамской гимназии — это очевидно. Но когда у нас закончится «Свинка Пеппа», мы будем смотреть по-английски «Гарри Поттера». А когда у нас закончится «Гарри Поттер» — «Пролетая над гнездом кукушки».
Школа и образование — это разные вещи. И лидеры в лучших школах — это не автоматически состоявшиеся люди в будущем. Я учился в, прямо скажем, лучшей школе в Москве в то советское время. И у нас был лидер класса, который блестяще учился по всем предметам и блестяще закончил школу и не менее блестяще после этого стал директором шиномонтажа. А еще в моем классе была Авдотья Смирнова, которая ничем вообще не интересовалась кроме литературы, а потом стала Авдотьей Смирновой.
Я уверен, что в сельской школе ЕГЭ сдать легче. Хотя бы потому, что главное условие сдачи ЕГЭ заключается в том, чтобы сдавать его спокойно. Особые знания и мыслительные навыки для этого не нужны. Надо единственное — насобачиться. Больше ничего.
Да сдадите вы это ЕГЭ! Ну, не в этот год, так в следующий. А вот редкое умение сидеть и 40 минут слушать второй концерт Рахманинова так, чтобы все 40 минут было интересно, я ценю, прямо скажем, значительно больше, чем навык сдавать ЕГЭ. Прочесть «Войну и мир», не пропуская страницы, получая от этого удовольствие — я считаю это важным умением. В какой школе этому учат? Ни в какой. Этому учат родители и прочие значимые взрослые.
Я с младшими детьми смотрю фильмы.
Подозреваю, что если исключить совсем уже взрослые фильмы, где много насилия, в остальном мои дети не хуже Антона Долина знают мировой кинематограф.
«Игру Престолов» я им, конечно, пока показать не могу, но ничего, подрастут немного, покажу.
Им довольно трудно читать классическую литературу, поэтому понемножку я с ними читаю — кто-то должен объяснить современному ребенку, кто такие станционные смотрители и что такое «платить двойные прогоны».
Примерно так же было и со старшими детьми. Вот старший сын проявил большую склонность к химии. И его-то мы как раз отдали в химическую школу, и он поступил потом на химический факультет МГУ.
Старшая дочка проявила очевидную склонность к рисованию. В классе, наверное, в четвертом, она сказала: «Дорогие мама и папа! Я вот всю эту фигню, которой меня учат в школе, учить не буду! Я буду только рисовать, и больше не буду делать ничего». И надо сказать, что она сдержала свое слово. Она с трудом как-то заканчивала класс с минимальными оценками. Сменила несколько школ — мы искали ей ту, в которой ее бы поменьше доставали. Где все понимали бы, что вот, у нас есть Варя, Варя — художник. Для приличия на пару дней выучить закон Ома, конечно, надо, но через пару дней Варя, конечно, его забудет, и не будет возвращаться к нему никогда.
И гораздо сложнее найти такую школу, где бы отстали от ребенка и дали развиваться его природному таланту, чем элитную.
Ольга: «У всех же родителей школьный невроз, надо начать и мне»
— В какой-то момент мы решили, что хотим жить в Подмосковье — чтобы маленькие дети жили на природе. Начали строить дом. И когда пришло время переезжать, оказалось, что старшей дочери Вере пора в первый класс.
В декабре я начала искать какие-то варианты — гуглила лучшие школы Подмосковья. Ну и в числе прочих нашла школу в нашем районе. Там 12 человек в классе.
Летом я пришла посмотреть школу, принесла документы. Совершенно обалдела от того, какое все сирое и убогое. Огромная школа, все покрашено зеленой краской, и все такое… Я училась в Лондоне, и я знаю, что такое Лондонский колледж, когда все вокруг комфортно и красиво. А тут… Но пути назад не было. Сначала одна дочка пошла в первый класс, на следующий год вторая.
Учителя в школе очень добрые. И мне кажется, что это самое важное. И нет никакой забюрократизированности. Здесь все, как в деревне, очень по-свойски. И нас, москвичей чужих, приняли очень хорошо.
Я знаю очень много историй из московских школ, когда дети смотрят, кто на какой машине приехал, какой у кого телефон. От знакомых слышала историю, как девочку затравили, потому что ее привез водитель на какой-то там «Тойоте». И поэтому с тех пор ее отправляют в школу на папином «Мерседесе»! Здесь этого нет вообще. Никто никого ни с кем не сравнивает, нет никакой травли, буллинга. Большинство детей приходит в школу пешком или едет на школьном автобусе.
Мне мои модные рублевские знакомые говорят: «Боже мой, с кем общаются твои дети?!» С детьми они общаются.
В гости друг к другу ходят, на дни рождения. У нас большой дом, а у кого-то маленький — и вся разница. Да, у них маленький дом, а у нас большой — у нас больше уборки. Это все, что волнует моих детей.
Родители — все очень спокойные культурные люди. В чате все высказываются только по делу. Никаких разборок ни разу не было. Школьных поборов нет.
«Давайте обсудим, сколько мы хотим подарить учительнице на день рождения». — «Давайте ей подарим сертификат в магазин косметики». — «Киньте на карточку по 300 рублей». Все. Закончен разговор.
Я избежала вот этой истеричности перед школой. Я себе сказала: «Я не буду париться». А сейчас мы переходим в среднюю школу, и у меня опять подступает вот это вот: «Надо начать париться! У всех же родителей этот школьный невроз, надо начать и мне». По поводу средней школы думаю: «Может, надо нам вернуться обратно в Москву… Наверное, все-таки, не надо».
Я себя убеждаю, что средняя школа — это уже осмысленный выбор. И сейчас такое количество онлайн-образования, что совсем не обязательно куда-то ехать. Главное понять, чего ты хочешь.
Мне кажется, что излишнее запаривание на тему школы, чтения, кружков — это как раз и есть невротизация родительская. Вот это все: добиться, достичь. Эти дети совсем другие. Они добьются, если их слушать, если их уважать, если ценить в них личность.
Я тоже, как Валера, считаю, что воспитать вообще никого нельзя. Можно только показать своим примером, любовью к своей работе. Честно с детьми разговаривать, честно им рассказывать, как ты живешь, как ты чувствуешь, как ты относишься к миру.
Мы с ними все обсуждаем. Даже про смерть. У нас же тут животные: коты кого-то сжирают, собака приходит вся покусанная, мы все время хороним каких-то птичек. У нас такая приближенная к природе простая жизнь. Без кружков, но вот с музыкой, с английским.
У меня, к несчастью, или к счастью, много своих интересов. Я не готова положить свою жизнь на воспитание и обучение детей. Или переезжать ради них. Хотя я не знаю, что запою, если увижу, что в пятом классе здесь все плохо.
Но я думаю, что жизнь в деревне, на природе, на воздухе, с наблюдением за живой природой, чистый воздух, хорошая еда — это все перевесит в пользу онлайн-образования.
У нас папа считает, что ребенок должен быть все время занят. А я считаю, что у ребенка должно детство быть. Они сами придумывают себе занятия. Сами что-то мастерят, особенно Надя — она из ничего делает все! Вера, когда увлеклась лошадками, попросила: «Мама, купи мне лошадку на палочке». — «Вер, тебе 10 лет, окстись, какая лошадка на палочке?!» Надя ушла и затихла, через полчаса выносит из комнаты лошадку — из швабры, стакана, туалетной бумаги наворотила ей лошадь красоты невероятной. Потом они сделали две лошади и снимают с ними ролики для Тик-Тока.
Я не делаю с ними уроки. Сказала: «Я не хочу этого знать! Я свои уроки выучила! Я всегда все свои уроки делала сама, я не буду с вами ничего делать». Иногда приходят, говорят: «Ничего не понимаю». Чаще всего я говорю: «Идите к папе». У папы как-то больше терпения на эту тему и он лучше объясняет.
Бывает, конечно, когда они что-то не делают, забывают. Но они как-то с этим сами разбираются. Мы не ругаем за тройки, за двойки. Получил тройку — ну, получил и получил. «Ты поняла, что там было?» — «Ну, поняла». Они все сами. Они даже встают сами по будильнику.
У меня одна к ним претензия: «Книжку читали сегодня?» — «У-у-у». Они не читают, как я в детстве и папа… Хотя нет, папа наш, писатель знаменитый, не читал до 12 лет.
Для меня приоритеты — английский и русский. Грамотность. Я им все время объясняю, зачем надо писать грамотно. А пишут они у меня пока чудовищно безграмотно. Надя сегодня заполняет дневник и пишет: «Матиматика». Меня это обескураживает настолько, что я даже не знаю, что мне делать. Я понимаю, что, видимо, у меня была грамотность от того, что я читала много. А с другой стороны, я знаю огромное количество успешных, счастливых, полноценных людей, которые абсолютно безграмотны и пишут с ошибками…
Мне хочется только, чтобы мои дети выросли счастливыми, полноценными, самодостаточными. Чтобы они занимались тем, что любят, и не тревожились из-за того, что на самом деле не имеет никакого значения.
Фото: из личного архива Валерия Панюшкина и Ольги Павловой
