«С ЕГЭ по обществознанию справляются обычно плохо». Что не так с «легким» экзаменом

Фото: freepik.com

По результатам ЕГЭ уже готовят исковые заявления, и это далеко не первый скандал с обществознанием. Вопросы к компетентности проверяющих, завышенные требования, иллюзия, что «общага — это легко»,  — «Правмир» расспросил преподавателей, в чем они видят проблему с экзаменом по этому предмету.

«Накипело даже у судей» 

Несколько дней назад юрист, доцент МГУ и репетитор по обществознанию Татьяна Левченко рассказала изданию «Мел» о том, что вместе с учеником планирует подать жалобу в Рособрнадзор и обратиться в суд после ЕГЭ по обществознанию. Он дал верный ответ на вопрос о том, какие права могут быть защищены в рамках гражданского судопроизводства: право наследования, право на компенсацию морального вреда и право на получение алиментов на ребенка. Тем не менее эксперты посчитали, что «право на взыскание алиментов и морального вреда названы некорректно, таких прав в ГК и ГПК РФ не указано». Татьяна Левченко готова идти в суд, потому что, как она говорит, накипело. С безграмотностью проверяющих, по ее словам, приходится сталкиваться каждый год, но в этом году случай просто вопиющий — грубейшие ошибки при проверке, которые эксперты не хотят признавать.

— Бывают неточные формулировки — например, ребенок от волнения написал бы «право на моральный вред», вместо «право на компенсацию морального вреда», ошибся бы в словах. Но тут даже в терминологии не допущено ни одной ошибки, — рассказала Татьяна Левченко «Правмиру». — В апелляции я ссылаюсь на статью 151 Гражданского кодекса и говорю: «Давайте читать вместе». А они мне на голубом глазу отвечают: «Нет, такого права нет». В результате человеку сняли баллы за 25-е задание, и для поступления на юрфак МГУ этот недобор принципиален. 

Вчера, 4 июля, ученик Татьяны Левченко пересдавал обществознание. 

Старший сын Татьяны Левченко в прошлом году поступил на юрфак МГУ, и при проверке его работы эксперты тоже допустили ошибки, хоть и не такие серьезные. А вот при проверке работы его друга, с которым они шли одновременно, ошибка, по словам Татьяны, была допущена грубейшая: в коммерческих и юридических лицах не засчитали унитарные предприятия. 

— Когда мой сын узнал про нынешнюю ситуацию, он сказал: «Все, накопилось. Я пойду в суд, пусть это будет мое первое дело, и пусть все осознают масштаб проблемы». Более того, я отправила знакомой судье скриншот ответа на апелляцию, и она сказала: «Надо идти в суд, пусть с них еще и взыщут этот моральный вред, на практике доказав, что такое право существует». Представляете, как накипело даже у судей? 

Коллеги Татьяны с Кафедры гражданского процесса на юрфаке готовы оказать поддержку в суде и написать экспертное заключение. Им тоже надоели некомпетентность и произвол проверяющих. 

Один вопрос, две трактовки, три эксперта 

Учитель истории и обществознания Дмитрий Казаков говорит, что при оценке письменных ответов всегда есть трудности, возможен субъективизм, и в этом году «произошло ужесточение».

— Проверяющие ЕГЭ собрали нас и сказали, что, если ответ сильно отличается от того ключа, который получил эксперт, высока вероятность, что баллы будут занижены или вообще не получены.

Между тем, некоторая неопределенность, кажется, заложена в обществознании изначально. Во многих разделах возможны различные точки зрения, что свойственно гуманитарным наукам, иначе экзамен сведется к простым «да» и «нет». Грань между неправильным, полуправильным и правильным ответом подчас размыта.  

Казаков вспоминает своего ученика, по-юношески увлеченного левыми идеями и марксистской теорией классовой борьбы. С этих позиций он писал задание по ЕГЭ, и ему недодали баллов. 

— Мне кажется, люди даже не очень поняли, что он имел в виду. Марксистских подходов в наших учебниках по обществознанию никто давно не придерживается, учение о классовой структуре общества рассматривается вскользь, поэтому работа повергла проверяющих в некоторое недоумение.

— Конечно, если приветствовать на ЕГЭ любой полет воображения, без привязки к какому-то ориентиру, то сердобольные, добрые эксперты могут высоко оценить и слабую работу, без опоры на реальные знания, — уверен учитель обществознания Леонид Драган. — Но, если честно, я считаю, что компетентный преподаватель понимает, где ребенок пишет бред, а где он пытается рассуждать с опорой на теорию. Любые рассуждения в правильном направлении я бы засчитывал.

Организаторы экзамена по обществознанию предпринимают усилия, чтобы соблюсти баланс между свободой интерпретации и точностью формулировок.

Учитель и эксперт ЕГЭ Александр Оджо объясняет, что ответы закреплены в критериях оценивания, однако в заданиях с развернутым ответом все варианты предусмотреть невозможно. Поэтому специально отмечается, что возможны «иные формулировки», если они, по мнению проверяющего, являются правильными. 

Каждый день перед началом проверки проводится консультация, на которой экспертная комиссия обсуждает так называемое «расширение». Для некоторых заданий определяется синонимический ряд — близкие по смыслу слова, которые в равной мере могут быть использованы. Например, вместо слова «учеба», возможны «обучение», «образование», «получение знаний». Это называется «единым подходом к проверке экзаменов». 

— В любом спорном случае я не возьму на себя ответственность сразу же ставить оценку, а посоветуюсь со старшим экспертом, — продолжает Александр Оджо. — И даже если я выставлю оценку, каждую работу проверяют два человека. Если есть расхождение в два балла по одному критерию, то будет смотреть третий эксперт. Это вполне себе классная воронка, которая страхует экзаменатора от излишней строгости или, наоборот, снисходительности. Все мы люди, нам хочется пойти навстречу, пожалеть. Но, допустим, ты засчитал ответ, который показался тебе не до конца правильным, а потом тебе попадется работа, где ответ верен на все сто. Получается несправедливо. 

А вот Леонид Драган уверен, что не всегда комиссия обеспечивает единообразие в оценивании. В этом году истинным сюрпризом для многих стало 24-е задание про финансовые планы для домохозяйств. Два раздела, которые в кодификаторе разнесены, здесь соединили и попросили детей подумать, как они могут взаимодействовать. Те, кто не привыкли вникать в суть — что такое финансовые институты, какие они бывают, какую роль играют в нашей ежедневной жизни — пришли в ступор. Ну в самом деле, где домохозяйство, а где фондовая биржа или Центральный банк? 

— С этим можно было в какой-то мере справиться, если ученик хорошо понимает, как эти институты, явления взаимодействуют. Но проблема может быть также и в оценивании, — уверен Драган. — В 24-м задании есть обязательные пункты плана, прописанные в ключах, которые детям нужно угадывать. Это довольно странный подход, когда речь идет об оригинальном вопросе, где совмещаются две темы. Как дети должны угадать, что обязательно, а что нет? Как это должно быть понятно из формулировки? Так же и с наполнением этих пунктов подпунктами — некоторые из них, как и пункты, приведенные ребенком, могут быть абсолютно логичными и естественными для этой темы, но не охватываться ключами или воображением эксперта. Такая же проблема может возникать во второй части 25-го задания и иногда в некоторых других заданиях.

Впрочем, все специалисты сходятся на том, что где-где, а в юридической части вопросов никакие двойные интерпретации невозможны, буква закона есть буква закона. 

— На днях ко мне обратилась знакомая, у которой младший брат на экзамене перепутал права человека и права гражданина, — рассказывает Оджо. — Для обывателя это тождество, но мы с вами понимаем, что не всякий человек является гражданином той или иной страны, однако всякий гражданин является человеком. В чем-то эти понятия пересекаются, а в чем-то различны — например, только гражданин данной страны имеет право участвовать в ее политической жизни и быть избирателем. Иными словами, трактовки должны быть однозначными, а вот чтобы их дать, придется разобраться в нюансах. 

«Никто не влюблен в обществознание, а вопросы все сложнее»

Учитель Дмитрий Казаков убежден, что «общество» пишут не потому, что любят, а потому что надо. Он сравнивает его с историей. Вроде бы история — самая сложная из гуманитарных дисциплин, нужно знать огромное количество фактов. Однако для людей, влюбленных в предмет, это не зубрежка, а радость. Таких немного, поэтому историю сдают редко, зато, как правило, на высокий балл. Обществознание требуется во многих вузах, и это единственная мотивация.

— В нашем предмете есть много интересных тем, особенно если старшеклассники интересуются политикой, любят темы про человека. Но так, чтобы любили прямо все обществознание целиком, такого я не встречал. Слишком уж много в нем разных предметов, — признает Казаков.  

«Общагу» иногда называют «братской могилой трех предметов — экономики, социологии, юриспруденции», но на самом деле их гораздо больше.

— Есть еще и социология, и психология, и антропология, и философия, поэтому экзамен — комплексный и по-настоящему сложный, ­— добавляет учитель по обществознанию Александр Оджо. — Тем не менее, ученики этого часто не понимают и занимаются по остаточному принципу. 

Средний балл за ЕГЭ — 56

— Детей начинают всерьез готовить к обществознанию только тогда, когда они уже выбрали этот экзамен для поступления, в лучшем случае в 9-м классе, — соглашается Леонид Драган. — До этого оно идет фоном, час в неделю, и обычно всем ставят хорошие оценки. А массив между тем огромный, чтобы разобраться, надо начинать заранее. Но значительно больший объем времени в программе отдан точным и естественным предметам. В первую очередь речь про математику, и у этого есть долгая традиция в нашей школе, не безосновательная, но ситуацию с обществознанием это не облегчает.

Последние пять лет Дмитрий Казаков готовит в школе детей к ЕГЭ по «обществу» постоянно, оно требуется на многие специальности в вузы, один его ученик даже поступал с ним на физмат. Справляются с этим «легким» экзаменом обычно плохо.

— Обществознание сдают часто, а высокие баллы по нему бывают редко. Хорошим результатом считается 70–80, поэтому ставку на этот предмет делать не надо, — говорит Казаков.

— Сильные, интересующиеся ученики, которые не перегорели и у которых все хорошо с мотивацией, иногда все же могут сдать ниже, чем им хотелось бы, — признает проблему Леонид Драган. — Чтобы очень сильный ученик написал на 60 – такое все же редкость. Но, допустим, он нацелился на топовый вуз и на 95 баллов, а сдал на 80. Это все равно высокий уровень, но для ребенка такой результат окажется драмой.

По наблюдениям Александра Оджо, за последние примерно пять лет количество высокобалльников сокращается. Это связано с тем, что экзамен усложняется, становится больше терминов, требуется больше запоминать. 

— Тут двойная сложность: одной стороны, выпускник не всегда осознает, на что он идет, а с другой — уровень подготовки требуется все более высокий. Когда я заканчивал школу, я сдал обществознание на 85. И поскольку учителя и в Москве, и в ряде других регионов периодически пишут варианты ЕГЭ, то я могу сказать, что в 2019-м сдал на 83, а в 2023-м — на 81. И это при том, что я занимаюсь этим предметом, знаю ключи, все равно мой результат снижается. 

— В прошлом году средний балл ЕГЭ по обществознанию по всей России составлял 56 баллов, — говорит Татьяна Левченко. — Понятно, что чем больше сдают какой-то экзамен, тем ниже по нему средний балл. Но все-таки — 56 из 100? Неужели в Министерстве образования не задумываются, что здесь что-то не так? Только что ребенок, который занимался со мной два года, сдал на 83, и это мой лучший результат в этом году, я просто в шоке. Притом, что в прошлые годы у меня было 90 плюс.

«Учителя говорят: “Мы не вывозим”» 

Татьяна Левченко признает, что хоть очень многих утомила безграмотность и некомпетентность проверяющих, их вины тут нет. Это ведь те же школьные учителя, а в юриспруденции есть вещи, которые они не могут и не обязаны знать.  

— В ЕГЭ есть вопросы, чем отличаются меры пресечения от мер принуждения. Это очень тонкая вещь, многие специалисты не могут поверить, что на такие вопросы должны отвечать 11-классники. При всем моем уважении к преподавателям общеобразовательных школ, человек, который закончил педвуз, не может изложить норму уголовного процесса.

У учителей много другой, очень непростой и ответственной работы, они не обязаны быть юристами.

Левченко рассказала, что в прошлом году в МГУ проводили съезд для учителей по обществознанию, и многие из них в кулуарах признавались: «Мы раздел права вообще не вывозим». 

— И как им проверять? Они не могут знать весь Гражданский кодекс, Гражданский процессуальный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс. Раздел права — такой, какой он есть сейчас — могут преподавать и проверять только профессиональные юристы.  

— Проверяющие — это обычные учителя, может быть, даже очень хорошие учителя, но часто без углубленных знаний по специальным вопросам, они же не профессиональные юристы, социологи, экономисты и т.д. — соглашается Леонид Драган. — Они выучили школьную программу, но им не нужно же зубрить все кодексы подряд, запоминать миллион вариантов теорий и интерпретаций, которые встречаются в социальных и гуманитарных науках. Между тем иногда на ЕГЭ дети могут их продемонстрировать, показать нестандартный подход и «нешкольное» понимание вопроса, а эксперт может этого не понять. Поэтому проблема с экспертами, конечно, существует. Однако ее, наверное, трудно исключить полностью в социально-гуманитарном знании.

— Перегрузка, куча бюрократии и воспитательная работа, которая в последнее время валится, как из рога изобилия, — с этим сегодня сталкиваются все учителя, — говорит Дмитрий Казаков. — Но если в дополнение к этому начнут радикально перестраивать или отменять ЕГЭ, то это только усугубит нынешние проблемы и добавит неразберихи. Надеюсь, этого все же не случится.

«Давайте выделять отдельное ЕГЭ по праву»

Отдельная проблема в том, что и сами задания бывают составлены некорректно, а критерии оценивания не прозрачны для общества.

— В подготовке материалов к экзаменам и к ВПР есть много несоответствий со школьной программой, с учебником, и, чтобы ответить на какие-то вопросы, нужны более глубокие знания, чем те, которые даются на уроках, — говорит Дмитрий Казаков. — Более того, в сборниках ФИПИ к тестовой части ЕГЭ мне попадались неправильные определения общества, некорректные вопросы по праву. К сожалению, у меня за последние годы нет примеров успешно поданных апелляций. Я рекомендую этот шаг, только если дети полностью в себе уверены, но они не решаются, ведь в результате баллы зачастую не добавляют, а снимают. Чтобы с этим бороться, нужны активные родительские комитеты, должны подключаться учителя. 

— Есть паблики, участники которых сразу после экзамена занимаются реконструкцией заданий и возможных ответов. Это общественная инициатива, которая вызвана тем, что оценка результатов не прозрачна, КИМы не публикуются, критерии не выносятся наружу, и энтузиасты вынуждены их восстанавливать из года в год, — говорит Леонид Драган.

Тем не менее Драган подчеркивает, что, сколько бы ни ругали ЕГЭ по обществознанию, не бывает такого, что берешь целый вариант, и там «каждое задание — бред». Одно-два задания могут «западать», и на них можно потерять несколько баллов, и это несправедливо. Но такого, чтобы сильный, интересующийся и подготовленный выпускник не набрал свои 75 или 80, — такое бывает редко, только если примешается сильное волнение, паника, перегорание или иные эмоциональные факторы.

Татьяна Левченко уверена, что в устройстве единого экзамена по обществознанию кроется какая-то базовая ошибка. 

— В том, что касается юриспруденции, я точно могу сказать, что такие требования нужны, если вы идете на юрфак в МГУ, МГИМО, Вышку. Но тогда давайте вообще выделять отдельное профильное ЕГЭ по праву, а не накидывать его тем, кто идет на социологию или философию. Ну зачем им стадии возбуждения уголовного процесса?

Вместе с тем даже дети, которые поступают на юридический факультет МГУ, подчас сдают ЕГЭ и гораздо хуже, чем ДВИ. Потому что на ЕГЭ натаскивают, а для ДВИ требуется умение рассуждать.  

— В первой части ЕГЭ нужно просто поставить галочки, а ДВИ — это внутренний экзамен в МГУ, где оценивается способность мыслить, — объясняет Татьяна Левченко. — Слава Богу, это осталось хотя бы в университете. Иногда мои коллеги-юристы приводят ко мне детей, чтобы я оценила их уровень. Я прошу их назвать полномочия прокурора, а они такие: «Мы не знаем, дайте мне список, и я выберу». Это то, к чему мы катимся. Или вот, например, в ЕГЭ есть вопрос, к какому типу республики относится Россия. Правильный ответ — к смешанной. А почему? Здесь возможны разные точки зрения. В ДВИ их нужно представить, сравнить, обрисовать проблему. Дети, которых этому научили, сдадут внутренний экзамен в МГУ лучше, чем ЕГЭ. Иногда родители приходят ко мне и говорят: «Мы его так ругали, а он внутренний экзамен написал на 95».

Фото: unsplash.com, placeit.net

Поскольку вы здесь…

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

ПОМОЧЬ

Источник